Псковские хроники № 6 (25) 2001
В БОЯХ ЗА ВЕЛИКИЕ ЛУКИ
ЯРКУЮ страницу в боевую летопись вооруженных сил внесла Великолукская наступательная операция. Целью операции являлся разгром левого крыла группы армий «Центр», недопущение переброски сил противника на сталинградское направление. Великим Лукам фашистские захватчики придавали большое значение как крупному железнодорожному узлу и центру пересечения десятков шоссейных и грунтовых дорог. Гитлеровцы тщательно готовили этот район к обороне. К 28 ноября войска 3-й ударной, армии окружили вражескую группировку. Немецкое командование предпринимало все возможные меры, чтобы деблокировать окруженный великолукский гарнизон и восстановить прежнее положение. К юго-западу от Великих Лук шли ожесточенные бои с вражеской группировкой, стремившейся прорваться к городу. Исключительно напряжённая обстановка требовала скорейшего разгрома окруженного гарнизона.
Для этого в город были направлены 47-я механизированная бригада, 249-я эстонская стрелковая дивизия. Изучая архивные документы бригады, восстанавливается хронология ее боевых действий с 24 декабря 1942 по 6 января 1943 года.
Совершив двухнедельный марш в район Великих Лук, бригада сосредоточилась в лесу в районе населенного пункта Малахове. Здесь она приводила себя в порядок, имея задачу быть готовой для наступления на Великие Луки во взаимодействии с 257-й стрелковой дивизией (за проявленное мужество преобразована в 91-ю гвардейскую стрелковую дивизию).
К исходу 24 декабря части бригады заняли исходное положение для наступления в 1 км южнее поселка Безымянного. 25 декабря бригаде была поставлена задача наступать на Великие Луки вдоль Смоленской улицы, выйти на улицу Преображенскую, где встретиться с частями 257-й стрелковой дивизии. Для наступления бригада построена в боевой порядок в одну линию. 3-й мотострелковый батальон -справа, 2-й мотострелковый батальон — слева, 1-й — резерв. Бригаду поддерживал 13-й танковый полк.
Начав атаку после полуторачасовой артиллерийской подготовки в 10.00, батальоны ворвались на южную окраину поселка Безымянный, захватив берег дзотов, 18 блиндажей, 4 миномета, 11 станковых пулеметов, 42 винтовки. На поле боя противник оставил 130 солдат и офицеров убитыми.
26 декабря. Батальоны продолжают выполнять задачу, поставленную 25 декабря. Полностью овладели посёлком Безымянный, произвели перегруппировку и пополнили подразделения боеприпасами.
27 декабря. Батальоны продолжают выполнять постав ленную задачу, продвигаясь вперёд, но успешному продвижению мешает огонь противника с высоты 110 и, особенно, дзот у перекрёстка железной дороги. Под руководством капитана Янкилевича организована штурмовая группа, которая действует по уничтожению дзотов. К 13.00 дзоты были уничтожены, и к исходу дня очищен квартал 110. Батальоны вышли к железнодорожному полотну.
С 28 по 31 декабря. Бригада продолжает выполнять поставленную задачу от 25 декабря. В течение 28 декабря было предпринято несколько атак, но успеха они не имели, ввиду сильного фланкирующего огня со стороны кварталов 74 и 47 и совхоза Богдановский. Батальоны за эти дни боев сильно поредели, и в течение 29 декабря, получив пополнение, укомплектовывали стрелковые роты.
30 декабря. Заняв исходное положение севернее окраины посёлка Безымянный, в 10.00 бригада начала атаку кварталов 74 и 72. Боевой порядок таков: 1-и мотострелковый батальон — справа, 3-й — слева, 2-й прикрывает наступающие батальоны с флангов. К исходу дня бригада овладела Благовещенской улицей.
31 декабря. С исходного положения — улица Богдановская, — имея боевой порядок: 1-й мотострелковый батальон — справа, 3-й мотострелковый батальон — слева и 2-й мотострелковый батальон прикрывает наступающие батальоны с флангов. Бригада атакует в 10.00 кварталы 76 и 57. Несмотря на отчаянное сопротивление гитлеровцев, к исходу дня наши войска расчленяют вражеский гарнизон на две группы, овладевают почти всем городом, за исключением крепости, и районом ж/д узла. Бригада овладевает улицей Преображенской, где соединяется с наступающей с севера 257-й стрелковой дивизией и выходит на западный берег реки Лозовицы. В боях за южную окраину и за центральную часть города Великие Луки противник оставил на поле боя до 300 убитыми, 200 разбитых автомашин, 19 мотоциклов, 2 бронемашины, 5 миномётов. Захвачено: 3 продсклада, склад ГСМ, склад с инженерным имуществом и склад с имуществом связи.
1 января 1943 г. Бригаде поставлена задача форсировать реку Лозовицу и овладеть кварталом 106. В течение дня была произведена рекогносцировка и заняты исходные позиции для наступления на западный берег реки Лозовицы.
2 января. Бригада с исходного положения после ар тиллерийской подготовки в 10.00 успешно форсировала реку Лозовицу и овладела северо-западной частью квартала 106 и двумя ж/д мостами восточной реки Лозовицы, при этом разрушила 8 дзотов и 20 блиндажей, уничтожила 4 орудия, 3 миномёта, 6 мотоциклов. Противник оставил на поле боя до 200 солдат и офицеров убитыми. Дальнейшее наступление бригады было остановлено огнем противника с флангов.
С 3 по 6 января. Бригаде поставлена задача овладеть железнодорожной станцией Великие Луки. Бригада с исходного положения восточное двух ж/д мостов, имея боевой порядок: справа — 2-й и 3-й мотострелковые батальоны, слева — 1-й мотострелковый батальон, после артиллерийского обстрела рубежей обороны противника в 10.00 начала атаку. Бригада вклинилась вдоль железной дороги в сильно укрепленную оборону противника, каждый метр продвижения проходил с жестоким боем. Овладев тремя мостами западнее ж/д станции, разрушив 6 дзотов, 4 блиндажа, уничтожив 5 станковых и 5 ручных пулемётов, 6 противотанковых ружей и до 100 солдат и офицеров противника, она вплотную подошла к железнодорожной станции. Продвижение было приостановлено сильным фронтальным огнем со станции и фланговым с вагонных парков и 91 квартала. В ночь на 4 января оставшийся личный состав от поредевших батальонов был сведён в один сводный батальон. В 9.30 4 января после артиллерийской подготовки сводный батальон начал атаку. Продвижению вперёд мешали ожившие огневые точки на флангах. Батальон к исходу дня продвинулся на 400-500 метров, уничтожил при этом 4 станковых и 6 ручных пулемётов и до 80 солдат противника. Продолжая выполнять поставленную задачу, сводный батальон имел перед собой противника, оборонявшего станцию с большим количеством автоматического оружия. В исключительно тяжёлых боях к рассвету 6 января батальон штурмом овладел ж/д станцией Великие Луки, разрушив при этом 15 дзотов и блиндажей, 21 огневую точку с пулемётами, захватил 80 вагонов, 3 паровоза и уничтожил до 220 солдат и офицеров противника.
6 января. Бригада с честью выполнив поставленные задачи и передав рубежи обороны ж/д станции Великие Луки новым частям, приводила себя в порядок, после чего, перейдя во 2-й эшелон, заняла новый рубеж обороны. Приказом командующего 3-й ударной армией генералом К. Н. Галицким всем бойцам и командирам, принимавшим участие в боях за овладение городом, была объявлена благодарность.
* ЦАМО ф. 47 оп. 34598. д. 1. лл. 9-15
Н. ГОРБАЧЕВ, Руководитель ВППОО «След «Пантеры»
ДУЛИ ВЕТРЫ БУЙНЫЕ…
31 июля в 7 ч. 15 мин. вечера над Псковом пронесся небывалой силы ураган. Ужасающие порывы ветра, смешанные с дождем и градом, и беспрерывно сверкающие молнии произвели ряд повреждений в городе. Сорваны крыши некоторых домов, выворочены с корнем деревья, опрокинуты заборы, телеграфные и электрические столбы. Прекратилась подача электричества, не вышла своевременно из-за этого газета «Набат».
(«Псковский набат», 1920,1 августа)
31 июля ураганом в Острове снесены почти все телеграфные столбы, порвана телефонная связь. На следующий день был устроен экстренный воскресник, в котором участие было обязательным для рабочих и служащих. В результате приведен в порядок городской сад, около 200 чел. работали на ремонте телеграфа. Всего участвовали до 400 чел., в том числе около 100 красноармейцев.
В д. Муровицы Псковского уезда ураганом снесло крыши с верхними венцами, несколько сараев разрушены до основания. В Псковском озере погибли около 60 овец, одна корова и нетель. В деревнях Писковичи и Хотицы разрушены избы и постройки. На Снятной горе с церкви и часовни снесены купола. По всему пути вихрь вырвал деревья и повалил заборы. В Острове обломками снесенного сарая тяжело ранены женщина, мужчина и несколько детей. На ст. Остров также двое раненых.
(«Псковский набат», 1920, 4 августа)
Ураганом 31 июля в Пскове сломано 230 деревьев, выбито 78 оконных рам, повалено 19 телеграфных столбов, сорвано 63 крыши, повалено 72 забора, порвано 13 телефонных проводов, разбиты 2 киоска, обрушились 2 сарая, испорчено 2 кабельных провода. Большая часть повреждений срочно исправлена.
(«Псковский набат», 1920, 7 августа)
Подготовил А.В.ФИЛИМОНОВ
ЛЯДИННЫЕ ХОЗЯЙСТВА
В давнее время почти вся Псковская губерния была покрыта лесом. Среди этих сплошных лесов были разбросаны кое-где небольшие деревни и отдельные дворы-починки. Жители этих поселений для подготовки земли под посев хлебов вырубали лес, выбирали из срубленного все им необходимое, а остальное, как мешавшее обработке земли, тут же сжигали. По выжженному месту, без корчевки пней, сеяли хлеба из года в год до тех пор, пока они не переставали давать необходимый урожай, потому что землю тогда навозом еще не удобряли. Такую вымотанную пашню, заменив ее новым местом из-под леса, запускали под сенокос и косили до тех пор, пока стоило, после чего пускали пастись на этом месте скот, а когда и скоту уже нечего было взять, оставляли в покое, и тогда снова вырастал лес. Получался такой порядок пользования землей: лес, пашня, сенокос, выгон и опять лес и т.д. Выжигаемые из-под леса места назывались лядинами. От такого лесопольного лядинного хозяйства и до сих пор еще кое-где сохранились некоторые его следы в виде названия деревень и пустошей: Ляды, Лядинка, Лядово, Лядины, Лядище, иногда с прибавлением имен их бывших хозяев: Васильева Ляда и т.д…
Губернский агроном М. ДЕВЕЛЬ
(«Вестник Псковского губернского земства», N2 24-25 от 3 июля 1916 г.)
Материал предоставила сотрудник ГАПО Е. ФЕДОРОВА
ИНЯЗ НА ВЫБОР
По ходатайству губернского земского собрания 1915 г. Министерством Народного Просвещения разрешено с будущего 1916-1917 учебного года ввести в мужских средних учебных заведениях Псковской губернии преподавание английского языка в качестве обязательного предмета, наряду с двумя другими новыми языками, ныне существующими, причем выбор обязательного изучения учениками двух новых языков из числа всех трех представлен родителям учащихся. Расходы, вызываемые введением преподавания английского языка, отнесены всецело на местные средства.
(«Вестник Псковского губернского земства», № 8-9 от 28 февраля 1916 г.)
Материал предоставила сотрудник ГАПО Е. ФЕДОРОВА
СТРАНИЧКИ ИЗ ЖИЗНИ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ ПСКОВА В 60-70 ГОДЫ ПРОШЛОГО ВЕКА
Сочувствующие учреждению воскресной школы в Пскове приглашаются доставлять книги, учебные пособия, деньги и все то, что они найдут полезным уделить для этого учреждения в город Псков, на Великолуцкую улицу, дом господина Лупиана, господину Казначееву.
«Псковские губернские ведомости», 1850 г., № 35-36 от 14 сентября
Об учреждении в Пскове женского училища
Училище — есть заведение, открытое для девиц всех сословий без исключения, разделяется на шесть классов. Предметы, преподаваемые в училище: закон божий, русский язык, грамматика и словесность, арифметика и понятие об измерениях, география, история, начальные основания естествознания и физики,чистописание и рисование. Плата за обучение — 30 рублей серебром в год. Начальница училища — госпожа Дюльно, живет в Пскове, в доме Бернарда.
«Псковские губернские ведомости», 1860 г., № 37
Опочецкое женское училище 2-го разряда открыто 8.10.61 года. Училище состоит из трёх классов и 4-го подготовительного. К 1 января 1868 года состояли налицо 35 учениц. В течение года поступили — 12, выбыло — 2 по окончании курса, до окончания — 5. Всего же налицо — 40 учениц.
«Псковские губернские ведомости», 1869 г., № 5
Александровское ремесленное училище учреждается в память избавления Государя Императора от рук убийцы 4 апреля 1866 года. Училище располагается на Запсковье в доме инженера-технолога А. Ганне. Кроме общеобразовательных предметов, ученики обучаются ремеслам: кузнечному, столярному, слесарному, токарному, малярному, шорному и литейному. Училище открыто 19 февраля 1869 года.
«Псковские губернские ведомости», 1869 г., № 6
Об отделе о местном крае при библиотеке Псковской губернской гимназии, утвержденном с разрешения господина Министра Народного Просвещения.
При библиотеке псковской губернской гимназии учрежден отдел о местном крае. Цель этого отдела — собрать по возможности и сохранить все, что может служить изучению Псковского края и знакомству с его прошлой жизнью.
Отдел этот открыт для публики, и желающие пользоваться им не стесняются никакими формальностями. Как учреждение ещё только возникающее, отдел этот в настоящее время далеко не богат. Дальнейшее же развитие и обогащение его вполне зависит от внимания и сочувствия к нему тех. кто интересуется как стариной, так и настоящим Пскова. Только в руках любителей можно ещё найти в настоящее время предметы, могущие обогатить местный отдел. К таким предметам относятся книги, рукописи, акты, говорящие о местном крае, портреты местных деятелей.
Поэтому Псковская гимназия обращается с покорнейшей просьбою ко всем любителям поддержать своими пожертвованиями возникающее учреждение, где всё, собранное ими, тщательно сохранится для общей пользы, а не погибнет без следа, как это часто бывает со многими коллекциями по смерти собирателя. Имена пожертвователей вносятся в особую книгу, имеющуюся при отделе, а о более значительных пожертвователях будет доводить до сведения Министра Народного Просвещения.
«Псковские губернские ведомости», 1869 г., № 27
7 декабря 1869 года при гимназической церкви открыто братство во имя Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского с целью попечения как о храме, так особенно о беднейших из учащихся в поповской гимназии, в женских училищах: Псковском,0почецком и Порховском и в уездных училищах Псковской губернии.
Председатель братства Авенир Фёдорович Верёвкин (квартира директора гимназии). Товарищ председателя Михаил Александрович Назимов (собственный дом у Красного Креста). Член совета братства И.И.Василёв ( дом купца Афонского на Запсковье).
«Псковские губернские ведомости», 1870 г., №5
ПОКА обсуждались несбыточные проекты о помещении для музея Археологической комиссии, фонды музея пополнялись различными экспонатами, преподносимыми в дар. На втором заседании комиссии 18 декабря 1872 года известный ревнитель отечественных древностей старший соборный протоиерей М. И. Кунинский представил замечательную коллекцию медных монет весом 8 фунтов. Священник отец А. Павский -медную полушку Петра I, С. М. Эссен — рукописную «Домашнюю книгу купца господина Н. И. Ямского», в доме которого останавливался Петр I. А. П. Ушаков — медную с ушком печать с надписью на одной стороне «Печать печорского слуги Герасима», а на другой — изображение двух барсов, бегущих в противоположные стороны. Поставщик императорских охот г. Бутов подарил пять литографий: вид Псково-Печерского монастыря 1833 года, изданный усердием архимандрита Венедикта с братиею; четыре псковских вида, изданных землемером И. С. Ивановым: древний Изборск, архиерейский загородный дом, Святогорский монастырь и сельцо Михайловское. О. Ф. Трубинская — монету серебряную. Н. К. Богушевский — три медных и одиннадцать серебряных монет, в числе которых монеты Ивана Грозного, Лжедмитрия и Бориса Годунова, и т.д.
В протоколах каждого последующего заседания комиссии сообщается о пожертвовании различных предметов, причем не только членами комиссии, а и просто гражданами, даже гостями Пскова.
Вновь организующийся музей все время испытывал недостаток средств. Некоторые псковичи, сочувствующие делу организации музея и принимавшие участие в различного рода благотворительных спектаклях, изъявили желание устроить несколько спектаклей, сборы от которых пойдут в пользу музея. К. Г. Евлентьев получил разрешение от попечителя С.-Петербургского учебного округа устроить во время поста литературные чтения силами преподавателей и воспитателей Военной прогимназии, обратив средства, полученные от них, на устройство музея. Члены комиссии Н. И. Раевский и М. Л. Лепвковец* также вызвались прочесть несколько публичных «популярных лекций о научных предметах».
Современное состояние музейного дела беспокоило организаторов музея. На шестом заседании археологической комиссии 19 марта 1874 года решили командировать во время праздника Святой Христовой Пасхи членов комиссии архимандрита Алексея и К. Г. Евлентьева в С.-Петербург и Новгород для ознакомления с устройством местных музеев. Уже на следующем заседании 22 апреля К. Г. Евлентьев доложил о поездке в С.-Петербург. Были осмотрены Эрмитаж и Артиллерийский музей. Побывали псковичи в публичной библиотеке и Академии художеств. При посещении музеев их руководители: Бычков А. И., Прохоров В. А., академик Стефани и полковник Брандербург оказали псковичам содействие и внимание. От издателя археологических журналов и преподавателя истории древнерусского искусства в императорской Академии художеств В. А.Прохорова были получены в дар «Христианские древности и археология»: шесть выпусков 1871 года и один за 1872 год. От издателя журнала «Русская старина» М. И. Сетевского: сборник снимков, автографов русских деятелей 1801 -1825 гг. Граф Аракчеев и военные поселения 1809-1831, записки князя Я. П. Шаховского 1705-1777 гг. и полный комплект «Русской старины» за 1872 год.
На страстной неделе К. Г. Евлентьев совершил поездку в Новгород для обозрения древностей этого города и музея местного земства. Новгородцы передали в дар псковскому музею памятники вооружения XV века: дважелезных шлема-шишака, стальной кольчатый панцирь и другие предметы.
Вопрос же с помещением для музея оставался открытым. В апреле 1874 года по взаимному соглашению псковского губернатора Михаила Борисовича Прутченко и губернского предводителя дворянства Александра Борисовича Фитингофа в дворянском доме на втором этаже отводится помещение, состоящее из двух комнат и передней для музея археологической комиссии. К тому же дворянский дом находился на главной и красивой улице Пскова, что было немаловажным для музея.
На седьмом заседании комиссии 22 апреля 1874 года было принято решение об устройстве музея в выделенном помещении, и назначена особая комиссия из трех лиц: К. К. Врангеля**, Н. Н. Соколова и К. Г. Евлентьева, которая немедленно приступила к делу. 12 июля 1875 года «Губернские ведомости» сообщили: «В будущее воскресенье, т.е. 13 сего июля вновь устраивающийся музей археологической комиссии будет открыт для обозрения господ — членов комиссии с двенадцати часов утра до двух часов пополудни».
Музей продолжал благоустраиваться. По распоряжению губернатора и по рисункам художника Н. И. Соколова*** была изготовлена из ясеневого дерева прекрасная мебель, стоящая триста рублей серебром.
И вот, наконец, «Губернские ведомости» в № 18 от 8 мая 1876 года помещают скромное объявление: «Музей Археологической комиссии. Лица, желающие обозреть музей Археологической комиссии, могут во всякое время свободно обращаться к секретарю и хранителю музея К. Г. Евлентьеву».
От этой даты и ведет свое летоисчисление псковский музей-заповедник.
Члены Археологической комиссии, проявляя заботу о музее, оказывали всяческую помощь. Так Г. С. Лошаков, С. В. Кохомский и Д. Ю. Стопневич**** взяли на себя обязательство составить систематические описи музея. На десятом заседании комиссии 20 мая 1876 года Д. Ю. Стопневич предложил перенести в музей находящуюся в часовне Владычного креста старинную живописную картину, изображающую осаду Пскова в 1581 году Стефаном Баторием. На этом же заседании К. М. Кунинский принес в дар музею подлинную книгу псковитянина Сергея Поганкина.
Недолго музей располагался в дворянском доме, 11 декабря 1876 года «Губернские ведомости» сообщают: «Музей Археологической комиссии 5 числа декабря месяца 1876 года переведен из дворянского дома во вновь отделанное помещение Статистического комитета в здании присутственных мест. Нельзя не вспомнить при этом случае добрым, теплым словом бывшего губернского предводителя дворянства покойного барона А. Б. Фитингофа, столь радушно приютившего устраивающийся музей в дворянском доме».
Присутственные места стали на долгое время приютом для псковского музея, вплоть до 1902 года.
*Николай Иванович Раевский — директор Сергиевского реального училища
Михаил Лаврентьевич Левковец — директор Военной прогимназии, полковник
**Константин Карлович Фон-Врангель — управляющий Каменной палатой
***Николай Иванович Соколов — преподаватель рисования Сергиевского реального училища
****Георгий Сергеевич Лошаков — советник губернского правления
Сергей Васильевич Кохомский -преподаватель духовной семинарии
Дионисий Юлианович Стопневич — преподаватель духовной семинарии
М.МЕДНИКОВ
Почти сутки билась с карателями 10-я партизанская бригада 4 января 1944 года в районе деревень Юрково, Вошково, Клосмыжицы, Кипрово, Горушка, Сухареве, Кривуха Дновского района, но противостоять артиллерии, бронетехнике, авиации противника более длительное время она не могла — пришлось вырываться из окружения ночью в другой район. Общеизвестно, что за все деяния партизан противник расправлялся с мирным населением. Особенно жестоко расправлялись фашисты с жителями деревни Большая Горушка.
Вот как это было по рассказам оставшихся случайно в живых очевидцев, с которыми я встретился после войны.
«… Я маленькая ещё была. Лет десять, не больше. Мы слышали бой. К вечеру прискакали партизаны-разведчики и сказали: — Уходите скорее в леса! Немцы идут! У нас были землянки приготовлены в глухом месте за деревней в лесу, но семья у нас большая мал-мала-меньше: трое сестренок. Ну, куда идти на ночь глядя? Решили, что утром уйдем. Только немцы оцепили деревню уже до рассвета, поставили кругом пулеметы, а нас стали сгонять в середину деревни.
— Дайте нам хотя бы хлеба взять да одежонку какую-нибудь!
— Не надо. Ни хлеб вам больше не понадобится, ни одежда! Поначалу мы стояли в куче: ребятишки, женщины. Потом всех расставили по группам пред пулеметами. Мама говорит:
— Сходите домой, и принесите хлеба, немцы вроде бы детей отпускают. А и верно, они знали, никто из ребят без матери не убежит — пропустили. Мы вернулись — у нас сухари насушены были заранее. Стоим. А зима же холодно. «Все думаем, — Смерть нам»! Но тут к немецкому офицеру подъехал на лошади какой-то в гражданской одежде. Что он сказал офицеру? Только пулемёты сняли, а нас всех толпой погнали в Доньшину, а оттуда в товарных вагонах отправили в Латвию. Другую часть народа, что находилась на соседней улице, они все-таки расстреляли. Уцелела одна женщина и маленькая девочка».
Я прочел письмо этой девочки, ныне живущей в Ленинграде, присланное в Юрковскую школу по просьбе группы «Поиск» рассказать о страшной расправе. «… Каратели окружили деревню, прежде чем войти, они расстреляли ее из пулеметов. Видимо, боялись партизан. Первой убили женщину, которая вместе с сестрой бежала к лесу. Сестре-то надо было бы бежать дальше, но она как будто остолбенела и стояла возле убитой. Тут её и схватили немцы, как и всех оставшихся в деревне. Они ходили по дворам, выгоняли всех из домов и собрали в центре деревни на пригорок.
Всех ребят и девчонок, способных работать, посадили на грузовую машину и увезли. Остальных, больше ста человек, подогнали к дому Герасимовых и приказали идти во внутрь. Но люди не шли. Дом горел. Они погнали нас на площадь и заставили встать на колени. Как только кто-нибудь поднимал голову или начинал плакать — стреляли из пулемёта. Помню, как рядом со мною заплакала девочка, немцы застрочили, и она смолкла. Потом видела, как с другой стороны стояла женщина и прижимала к груди двух девочек. Одной из них пуля попала в голову, вылетел мозг и обрызгал другую. Та плакала и говорила: «Мам, чем-то очень пахнет!» Её тоже убило, а мать ранило. Она упала и притворилась мертвой, а когда немцы ушли за соломой, чтобы забросать трупы и сжечь, она сумела отползти и спрятаться где-то. Фамилия её Беляева Е.М. Я стояла с бабушкой А. В. Архиповой. Вдруг бабушка упала на меня. Кровь лилась на мою одежду. Мне было тяжело. Я просила:
— Бабушка, встань!
Но она была мертва. Мне было лет-то совсем немного, и выбраться из-под неё было трудно, но я всё-таки вылезла, оставив под ней валенки, и поползла к канаве. Там невдалеке был мостик. Я забралась под него, скорчилась, подобрала ноги под полы куртки и сидела. Одежда была в крови, руки тоже, они стали замерзать. Тут ко мне подполз мальчик Коля, живший по соседству, который убежал от карателей, когда они выгоняли народ, и мы прижались к друг другу, согреваясь, но все равно было холодно, хотя я и пыталась согреть руки под курткой. Утром мы убежали в лес. В первой землянке нас переодели. Страшная молва потрясла оставшихся в живых, тех, кто вечером убежал в лес. Многие бросились в деревню, надеясь найти среди погибших родственников. Среди обгоревших трупов по остаткам одежды нашли и узнали мою бабушку… «
Так запомнилась страшная картина Нине Федоровне Ущемской. Встретившаяся у памятника-обелиска в память трагической гибели жителей Б. Горушки, женщина поведала, глядя на стену: -Когда моя мама услышала стрельбу, спряталась в окопе. С нами был и мальчик — беженец из под Старой Руссы, неродной, но всё равно наш. В окопе, прижав к себе детей, сидели ещё две беженки. В окоп вдруг вошли два немца и потребовали, чтобы все выходили из него на улицу. Охваченные ужасом, женщины обхватили руками головы и сидели неподвижно. Один фашист снял винтовку и направил её на несчастных. Другой взял гранату и стал приготавливаться к броску. Надо же так случиться! За околицей поднялась стрельба. Немцы подумали, наверное, что это подошли партизаны и, позабыв о пленниках, бросились бежать в деревню. Так и просидели оцепеневшие от ужаса женщины с детьми всю ночь, боясь подняться наверх, хотя и слышали, что немцы ушли. Деревня сгорела дотла».
Бывший боец 10-я ЛПБ М.Ф.Иванов
В начале XX века в музее Псковского археологического общества в Поганкиных палатах экспонировался, как читаем в «Путеводителе по музею» (Псков, 1908 г.), «очень хорошей работы» безымянного живописца 1-й пол. XIX века «Потрет неизвестной торопчанки» в замечательной красоты колоритном местном костюме. «В подобных старинных костюмах именитые торопчанки представлялись во время приезда великого князя Владимира Александровича» — комментируется далее в «Путеводителе». Известный русский поэт К. К. Случевский, сопровождавший великого князя в 1885 г. в поездке по Торопецкому уезду Псковской губернии вспоминает:
«Тут впервые довелось увидеть всю типичность этих одеяний, сохранившихся в таком количестве только в Торопце. /…/ Между женщинами были дворянки, купчихи, мещанки, замужние и незамужние, отличающиеся одна от другой большим или меньшим количеством жемчуга на кокошнике, но с классическим белым шелковым платком, идущим острием кверху над головой и широко раскинувшим свой плоский золотой рисунок по спине. /…/ Отличие женщин от девушек в том, что кокошники или вернее нижние пояса их, унизанные жемчугом, у девушек совершенно гладки, тогда как у женщин они оторочены целым рядом невысоких, остреньких также унизанных жемчугом характерных рожков».
Торопецкий костюм как проявление своеобразной культуры края и свидетельство ее уровня столь интересен, что невозможно не продолжить его описание, использовав сведения нашего земляка, редактора «Русской старины», историка М. И. Семевского, изложенные в книге «Торопец, уездный город Псковской губернии» (СПб, 1864), давшего в ней подробное описание быта Торопца, его игрищам, «субботкам», посиделкам, танцам, театру («комедь тенями и куклами», «живая комедь», его песенному фольклору, его истории и историческим лицам). «Носили они сарафаны из парчи или штофной, или атласной ткани, распашные, на золотых и серебряных нитях, подпоясанные золотым поясом или широкой лентой. Рукава белых рубашек из тончайшей материи вышиты, манжеты из кружев. Ворот и манжеты.стягиваются золотыми или жемчужными запонами или широкими лентами. Головы покрывались венцами (в девичестве) или кокошниками (в замужестве). В ушах жемчужные четырехугольные с камушками серьги, на шее — бусы жемчужные в несколько рядов. Подобные костюмы стоили дорого (одни кокошники от 2 до 7 тысяч серебром) и передавались из поколения в поколение. Столь же традиционны и идущие из глубин древнерусского искусства композиции торопецких портретов: поясных, прямоличных, с одной приподнятой перед грудью рукой, держащей платок или цветок. Портреты, ведущие происхождение из Торопца (судя по характерному костюму), хранятся в музеях Москвы (ГИМ), Петербурга (ГРМ, ГЭ) и Пскова. Однако, несмотря на изрядную развитость живописного мастерства в Торопце в 18 веке, бывшем временем наибольшего развития местной культуры, портретные изображения — явление достаточно позднее. Чуть ли не до середины 19 века сохранялось поверье, что кто разрешит снять с себя портрет, в тот год и умрет. И это предание жило во времена, когда торопецкие купцы торговали в Германии, Голландии, Англии и даже в Китае. Императрица Елизавета Петровна пользовалась их советами в торговых делах. Город застраивался многочисленными затейливо изукрашенными керамикой, ковкой, росписью храмами и каменными зданиями, имевшими, как и костюмы, свое «торопецкое» лицо.
Первый известный нам датированный и подписанный автором портрет относится к 1822 году. Год этот памятен неурожаем на хлеб, грозящим голодом, от которого спасли город купцы, закупив хлеб в Калуге, Ржеве, Вязьме и пустив в продажу по сходной цене. В это время купечецкий сын Петр Петрович Находкин, получивший образование в Данциге, где отец его имел торговую контору, изучает русскую историю по летописям и актам, собирая материал для истории Торопца. А живописец Авраам Клюквин, хорошо знавший его, завершает живописание портрета энергичного молодого мужчины с купеческой прической, но в сюртуке и с раскрытым письмом в руках.
Долгое время об Аврааме Клюквине существовало единственное письменное свидетельство: в книге В. Д. Щукина «Корсуно-Богородицкий монастырь в Торопце» он назван 90-летним стариком, дворянином, автором копии чудотворной иконы Корсунской Божьей матери, преподнесенной в дар торопецким купечеством царю Александру II 3 апреля 1867 года (после полученного 8 апреля 1866 известия о покушении на его жизнь) и поставленной в домовой церкви Зимнего дворца.
Архивные изыскания позволили дополнить фактами историю жизни художника Клюквина. Вот эти факты.
21 янв. 1814 состоялось торжественное открытие Торопецкого уездного училища. О нем сохранился подробный отчет директора училищ Псковской губ. В. Караулова попечителю СПб-го учебного округа графу С. С. Уварову. После торжественного шествия в Корсуно-Богородицкий собор, божественной литургии, водосвятия и торжественных речей были сделаны пожертвования. Среди пожертвователей был и «живописец Авраам Клюквин, он обязался написать аллегорическую картину, изображавшую Миневру и Геркулеса, державших в руках вензель императорский, и под вензелем стоящего ангела». «5 февраля того года графом Уваровым А. Клюквину была назначена должность учителя искусств в Торопецком уездном училище. Утверждение в сем звании должно было последовать по получении из правительствующего сената указа об исключении экономического крестьянина Клюквина из подушного оклада. Однако, несмотря на то, что исправно исполнявший свою должность уже немолодой годами художник (1775-6 г. рожд.) был даже приглашен в 1815 на должность преподавателя в Псковскую губернскую гимназию, от коей он отказался. Указ сената за № 62576 вышел только 14 окт. 1827. Документы, послужившие обоснованием для указа, рассказывают о мирской сходке крестьян Вяземской подмонастырской слободки в мае 1813 года, на коей А. Клюквин объявил обществу свое желание «избрать себе род жизни» (т.е. стать художником, Р.А.) и получил от мирского общества увольнение. Единственным монастырем Смоленской епархии в Вязьме в это время был Иоанно-Предтеченский монастырь. А сама Вязьма была в 1812 разорена.
Личное дело художника, преподавателя искусств Торопецкого уездного училища означает контуры его жизни до 1835 года, когда обремененный семьей, которую он не в силах содержать на маленькую зарплату, уходит в отставку, живет в Торопце в приобретенном деревянном собственном доме и исполняет заказные работы.
К этому времени и относятся многочисленные портреты, пленившие многих торопчан. Живописец любуется и позволяет нам любоваться каждой деталью праздничного наряда своих героинь, с заинтересованной симпатией таланта всматривается в их лица, находя в каждом из них красоту человеческой индивидуальности, ту неповторимую музыку человеческой души, то простой и радостной, то мучимой сомнениями и горестями, то романтически затягивающей в свои глубины…
Что было в начале пути его? Что и кто развивали его талант? Откроется ли нам эта жизнь, узнаем ли мы ее до того времени, когда на мировой сходке в подмонастырской слободке в мае 1813 он окончательно все для себя решил.
Сын его, Иван Клюквин, учился в Петербургской АХ, был под покровительством Общества поощрения художеств. Был известен как литограф. Судя по его личному делу в 1865 году ни Ивана Клюквина, ни его отца уже не было в живых.
Сохранились сведения и о внуке художника — Михаиле Александровиче Клюквине, учившемся в Петербургской Академии Художеств в 1889-94 гг., а затем преподававшем в Киевском Владимировском кадетском корпусе.
Р.Н.Антипова. Псковский музей-заповедник.
«НЕСМОТРЯ НА НЕДОСТАТОК КУЛЬТУРНЫХ РАБОТНИКОВ…»
Грамотность населения всегда была мерилом благополучия любой страны. В 1919 г. в России на каждую сотню грамотных приходилось 79 человек неграмотных. Но уже в 1919 г. несмотря на то, что еще продолжалась гражданская война, необходимо было думать о просвещении населения…
«Агитационно-организационным отделом Агитпросвета Псковского Губвоенкомата подведены итоги своей работы в Псковской губернии. Результаты довольно плодотворные. В своей работе отдел проводил два основных начала: агитацию и организацию.
Агитационная работа ведется путем устройства бесед, митингов, распространения популярной литературы и т.д. Лучшие результаты, конечно, дает живое слово. Примером такой благотворной работы может служить то, что ясно дезертирующими наклонностями рота после нескольких бесед о советской власти и ее задачах рвалась в бой против врагов рабочего и крестьянина.
Организационная работа охватывает два крупных дела: организацию изб-читален и ячеек коллективов. Организация изб-читален, имеющих весьма крупное значение в просвещении масс, проходит по строго обдуманному плану.
Сейчас по губернии открыто 741 изба-читальня: впрочем полных сведений из уездов пока не получено. По уездам избы-читальни распределяются следующим образом: Псковский — 203, Новоржевский — 204, Опочецкий — 129, Порховский — 50 и т. д.
Организация коллективов и ячеек ведется главным образом в красноармейские частях. Можно сказать, что коллективы и ячеийки имеются в 99% всех частей, стоящих в губернии.
Таковы итоги чрезвычайно важной работы, несмотря на недостаток культурных работников.
Агитационно-организационному отделению можно только пожелать дальнейших, столь благоприятных успехов в деле просвещения и агитации».
«Псковский набат», 20 мая 1919 г.
«22 мая при губернском отделе народного образования состоялось заседание учреждений, ведущих агитационно-просветительскую работу в среде красноармейцев, рабочих и крестьян.
На основании декрета Совнаркома и постановлений Ц.И.К. вся агитационная и просветительская работа должна производиться под контролем одного объединяющего центра в лице межведомственной коллегии.
Участниками собрания было высказано много справедливых истин, что агитационная работа поставлена недостаточно удовлетворительно. В особенности страдает дело с распространением советской печати, главным образом, газет.
Тов. Попов рассказывает о той неосведомленности в Великолуцком уезде, которая царит благодаря отсутствию газеты.
Газеты не встретишь целыми неделями, а если и встретишь, то запоздавшую недели на две. Неудивительно, что народ верит всяким слухам, вроде того, что Петроград взят, Псков взят, Новосокольники бомбардируются и т. д. Ленин ввиду угрожающего положения Москвы переселился в … Новоржев (!). И деревня слухам верит.
Тов. Марков указывает на недостаточность распространения газеты среди рабочих кварталов. По его мнению необходимо открыть газетные киоски на окраинах города. Также плохо поставлено дело с избами-читальнями, благодаря тому, что заведует ими публика чуждая революции.
В некоторых избах-читальнях можно найти такие книжки: «Житие святых», «Венок на могилу Александра II» и т. д.
Собрание избрало межведомственную комиссию из представителей Губнародного образования Губпечати, Губвоенкома и Политотдела, которой поручено разработать план работы».
«Псковский набат», 23 мая 1919 г.
Предоставила Е. Киселева, Псковская областная универсальная научная библиотека
ПРОГУЛКИ Г-НА ЕВЛЕНТЬЕВА: ПОГОСТ НЕГОТЬ
В прошлое воскресенье я заглянул в погост Нёготь, находящийся на правом высоком и обрывистом берегу р.Великой, верстах в восьми от губернского города. День был тихий, теплый и ясный, одним словом, вполне праздничный. Когда я выехал за городскую черту, со Снятной горы неслись звуки церковного колокола, призывавшего православных к молитве. На призыв этого благовестника из ближних селений брели крестьяне…
Вместо того, чтобы пуститься на Нёготь обыкновенной грунтовой дорогой, через деревню Котицы, я взял левее и через Снятную гору поехал берегом Великой. Картина реки, извивающейся голубой змейкою под ногами моего коня, и вид крестьянских селений, лежавших на противоположном берегу (Замогилье, Батьковичи, Монкино), были одни из самых привлекательных! Под крутым берегом то там, то сям сидели с удочками рыболовы, и бегали, собирая и кидая в воду камешки, крестьянские дети… Там, против вышеописанных селений, на самом обрыве высокого берега с этой стороны реки, в разных местах усмотрено мною несколько сопок с углублением (как бы провалом) в середине. Эти искусственные насыпи, по всей вероятности, суть забытые могилы прежних насельников псковской территории, ожидающие ученых раскопок. (Кстати заметим, что ученые раскопки городищ, курганов и могил, исполненные графом А.С.Уваровым и другими отечественными археологами, привели к неожиданным и в высшей степени важным открытиям и в области древней русской истории). А под самым берегом оказалась устроенная для выжигания извести печь, принадлежащая Котицким крестьянам. Впереди, на чистом небе, все яснее и яснее обрисовывались церковные главы Кусовского и Неготского погостов, расположенных как раз один против другого на противоположных берегах реки Великой.
На противном берегу, между дер. Монкино и Перино, белелись как кости покойников, каменные остатки старинного монастыря в имя св. Николая на Перине (Перун?). А со стороны дер. Котицы, к реке Великой сбегало небольшое, опушенное лесным побегом ущелье, на дне которого журчал, как музыка и блестел на солнце,как нить чистейшего серебра, водопадец. (П.Г.В. №38 от 28 сентября)
Погост Нёготь занимает серединное место между селом грузинским (бывшее имение Черкесовых) и деревней Писковичей, от первого его отделяет глубокий овраг. Приходский священник О.Василий принял меня весьма радушно и тотчас же повёл осматривать церковь им. Святого Апостола Матфея, в которой оказалось несколько дорогих старинных вещей из церковной утвари и священных чаш и облачения, и, в особенности, обращает на себя внимание серебряный с позолотой осьмиконечный крест. Церковь весьма старинная: год основания неизвестен. При ней сооружается колокольня в новом стиле, а современная храму звонница предназначена к сломке, к крайнему сожалению любителя монументальных церковных памятников. Храмовая икона грузинской Божьей Матери весьма чтима местными жителями и, если не ошибаюсь, почитается даже чудотворною. У церкви, под крутым берегом, усматриваются развалины бывшего памятного снетосушипьного заведения, принадлежавшего бывшему владельцу села. Вид на погост Кусву, и вообще на реку Великую прекрасен. С нёготьевского берега, вниз по течению Великой, видна вдали и церковь погоста Устье.
В селе двухэтажный деревянный помещечьий дом с садом, от которого по высокому и обрывистому берегу, живописно спускается к реке лесенкой дорожка. Туда псковичи приезжали в прежнее время погулять на пароходе с музыкой. Писковичи — незатейливая деревенька, жители которой помимо землевозделывания занимаются ещё и рыболовством на Псковском озере. Назад я уже возвратился через деревню Котицу.
«Псковские губернские ведомости», 1874 г.
«Ученая экспедиция исторического факультета под руководством профессора Платонова и при участии студента 1 сем. А. Керенского».
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
В 9 ч. утра 11 декабря с поездом варшавской железной дороги отбыла университетская ученая экспедиция для осмотра древнего города Пскова. В поездке принимали участие исключительно студенты-историки, кроме одного включника — Вознесенского, соседа по комнате Керенского, которого последнему удалось пристроить к нам. Всего студентов было 22, затем проф. Платонов* и п-д Тураев (египтолог). В распоряжение путешественников был предоставлен отдельный вагон. Итак, выехав в 9 час. утра из Петербурга], студенты удобно разместились в вагоне группами. Однако мало-помалу большинство их собралось вокруг пр. Плат[онова], который целую дорогу очень интересно рассказывал свои впечатления прежней университетской жизни и высказывал свои отношения к современным событиям и лицам. Проф. принадлежит к «правительственной» партии и поэтому защищал Сонина, Сергиевича и т. д. и довольно неприязненно отзывался о Карееве, Гревсе и т. д. А так как большинство студентов-афилолухов» тоже «правительственное», то проф. произвел довольно хорошее впечатление. Между тем к концу дороги аппетит давал себя знать и все ждали Пскова с хорошим обедом. В 4 ч. дня поезд приехал туда. Все живо расселись по извозчикам и марш в кадетский корпус, где была приготовлена квартира студентам (Инспект. корпуса полк. Угланов** секретарь археол. общ. и выхлопот. разрешение поместить студ. в корпус). Радушно принятые полковником и воспитателем бар. Мандель студенты были приглашены… пить чай. Общее разочарование: всем страшно хочется есть. Напившись чаю экспедиция отправилась осматривать частный музей древностей некоего г. Плюшкина. Этот Плюшкин, как и гоголевский герой, всю свою жизнь посвятил на собирание старья. В его квартире собраны редкостные коллекции: нумизматическая (первая в России, не исключая и Эрмитажа), вееров, масонских знаков, книг, образов и т. д. Пробыв там часов до 7 вечера, туристы отправились смотреть креп[остные] и городские стены, а оттуда домой. Здесь их ожидал чай с хлебом. За чаем болтали. После чаю Платонов, Тураев и хозяева ушли, оставив студентов, куда-то в гости, посоветовав им раньше лечь спать. Но последнее, естественно, немыслимо. Решили пойти осматривать город «при вечернем освещении». Одна группа пошла в театр, другая в клуб, а группа, в которой были туристы Танжин и Керен[ский], фланировать по главным улицам. Было несколько забавных встреч и разговоров. Часам к 12 веч. все вернулись. Началось укладывание спать с пением, анекдотами и т. д. Только во 2 часу угомонились «неугомонные», как выразился проф. Плат[онов]. Итак день первый прошел очень весело и мило.
ДЕНЬ ВТОРОЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Не хотелось вставать с согретых кадетских постелей «неугомонным», но volens nolens к 8 ч. все были готовы и сидели за утренним чаем. Пришли старшие и к 9 ч. экспедиция выступила в полном составе, привлекая внимание «провинциалов». Приятно все ж чувствовать себя в настоящем русском городе. Один студент, известный своей нелюбовью к базарам, с удовольствием даже потолкался по базару между коровками и телегами с чудным запахом дёгтя со снегом. Полгода поживши в Петербурге и какой пустыней и убожеством кажется губернский город с его длинными деревянными заборами и домами, с розвальнями и курами на улице! Итак, туристы пошли по «стогнам града»***. Куда? В Кремль и детинец. Холод очень порядочный. Поэтому, придя в Кремль, Кер[енский] и Вознесен[ский] поторопились зайти в теплый собор погреться. Здесь как раз ждали архирея, и эти два студента не пропускали посмотреть на него. Потом начался обход стен Кремля с разными объяснениями, чудный вид представляется со стен на панораму города. Затем смотрели древний 500-летний собор св. Троицы. Из Кремля туристы отправились в «монастырь на Мироже», где находится древнейший, после Киевской и Новгородской св. Софии, храм в России, основ[анный] в 1156 г. Замечательна теперь реставрируемая живопись. Монастырь бедный: всей братии 12 чел. Заходили к обедне: Боже, как ужасно слушать! Затем осматривали место осады Пскова Стеф. Баторием, и на развалинах Покровской башни снялись, снимались также на том месте, где Баторий сделал пролом в стене где теперь памятник убиенным. Оттуда всей гурьбой пошли смотреть «Поганкины палаты» — дом, или лучше, замок псковского купца, жившего в XV. Тут давал объяснение смотритель военно-вещевого склада, который здесь теперь наводится. «Поганкины палаты» были последние [из] осматриваемых достопримечательностей. Отсюда проголодавшаяся компания — был уже 2-й час — отправилась в корпус завтракать (хотели устроить обед в лучшем городском ресторане, но там кухня на 36 персон, и все обеды были уже разобраны. О провинция!). Как привыкаешь к холоду: в начале осмотра было ужасно холодно, а к концу его мороза почти что не замечали. После завтрака пошли поболтаться по городу. К 4 час. все собрались на вокзале и ровно в 4 туристы отбыли из славного города Пскова. «К отъезду , гостей на перроне вокзала собрались полк. Угланов с супр[угой], его помощник бар. Мандель и масса публики» — так сказали бы «Петр. Вед.» На обратном пути те же разговоры, воспоминания, многие спали (конечно, отдельный вагон). В 11 ч. 35 мин. поезд пришел в Петер[бург], а в 12 ч. Керен[ский] и Вознес[енский] были уже в коллегии и мирно почивали. Так кончился второй и последний день: весело, мило, хорошо. На встречу гостей всего ассигновано] Псковской думой 60 руб. Поэтому участникам поездки она стоила баснословно дешево: по 2 руб. 50 к. (!!). Сообщил: студент II семестра
А. КЕРЕНСКИЙ
Журнал «Источник» 3/1994.
* Сергей Федорович Платонов.
** Здесь и далее Ушаков Ф.А. (М.М.)
*** По площадям города.
Подготовила Т. Б.ПАСМАН
© Стерх, 2001.